– Владимир, давай начнем, как водится, с образования.
– Тем, что с детства занимаюсь музыкой, я обязан своим родителям – маме, Ирине Владимировне, и отцу, Генриху Алексеевичу. Мама работала педагогом по музыкально-теоретическим дисциплинам более тридцати лет в детских музыкальных школах и Военном музыкальном училище. У нее диплом Гнесинского института по специальностям музыковеда и преподавателя музыкально-теоретических дисциплин.
– А твой отец кто по профессии?
– Он потомственный математик во втором поколении. Его отец – мой дедушка – академик Алексей Иванович Маркушевич, математик мирового масштаба. В школе я учил математику по учебникам, которые он написал. Папа окончил МГУ, преподавал прикладную математику в нескольких московских институтах. У него от природы великолепный слух и голос, и, если бы его в детстве отдали учиться музыке, я уверен, он стал бы музыкантом.
– С чего началось твое образование?
– В пять лет родители привели меня на прослушивание в хор Свешникова и, спустя некоторое время, получили приглашение отдать меня в хор, но решили этого не делать, потому что иначе я должен был бы постоянно там жить. В шесть лет родители привели меня в музыкальную школу. Пробовали сначала учить игре на скрипке, потом на фортепиано, но в результате остановились на гитаре.
– У кого ты учился?
– Первая моя учительница, Галина Иосифовна Владимирова, слава Богу, до сих пор жива, и дай ей Бог еще сто лет жизни. Я ее очень люблю, регулярно приезжаю к ней в гости. И в первую очередь именно ей я обязан тем, что играю на редком в наше время инструменте – русской семиструнной гитаре. Педагогов по этой специальности не так много, как, впрочем, и исполнителей. Галина Иосифовна была ученицей Евдокии Михайловны Грачевой (журнал «Гитаристъ» посвятил Е.Грачевой статью в одном из номеров. Примеч. ред.), а Евдокия Михайловна была в свою очередь ученицей Михаила Федоровича Иванова. Иванов – первый в советское время открыл в музыкальном училище класс семиструнной гитары еще до ВОВ. После войны из всех прежних учеников к нему вернулось только двое – это как раз Грачева и Лев Александрович Менро. Менро был моим вторым педагогом по специальности. После Иванова он стал вторым человеком, кто работал в музучилище, которое давало специальное музыкальное образование по семиструнной гитаре. И практически все, кто сейчас преподает семиструнную гитару, учились у него. Это и Анастасия Бардина, и Дмитрий Березовский, и Алексей Агибалов и др.
– Что ты делал после училища?
– Поступил в академию имени Гнесиных в класс Александра Камилловича Фраучи. Но академию, к сожалению, не закончил, так как ушел со второго курса в армию. Служил в духовом оркестре. После армии преподавал гитару в музыкальной школе, а параллельно с этим ездил на гитарные фестивали, на одном из которых – в Челябинске – познакомился с В.Устиновым и А.Ольшанским и проектом ГРАН-гитары. Многое, как гитарист, от них взял. Но, тем не менее, на ГРАН-гитаре играть не стал, а продолжил заниматься семистрункой.
– Владимир, что увлекло тебя в этом инструменте настолько, что ты остался ему привержен и занимаешься по сей день, несмотря на то, что он не очень популярен?
– Репертуар – мне нравится музыка. А во-вторых, видимо, та непростая ситуация, в которой оказался этот инструмент.
– Но ведь репертуар не такой богатый. И не так много композиторов писало для семиструнки. В ХХ веке это Павлов-Азанчеев, Орехов, в XIX – Сихра, Высотский… Наверно, ты можешь добавить еще несколько имен.
– Конечно! Сазонов, Морков…
– Я просто сейчас рассуждаю как гитарист-любитель, играющий исключительно на шестиструнке. На мой взгляд, репертуар у семиструнной гитары вообще небольшой. Или?..
– Нет, он достаточный для того, чтобы не только просто играть, но еще и делать концертные программы. Но об этом мало кто знает, поскольку люди не очень интересуются семистрункой. Чтобы инструмент вышел на определенный уровень, должны быть концертирующие гитаристы-семиструнники, которые бы представляли слушателям репертуар. То есть на нынешнем этапе необходимо делать концерты, посвященные семиструнной гитаре.
– Ну, а Анастасия Бардина? Она ведь в концерте играет репертуар обоих инструментов, просто перестраивая гитару из строя в строй.
– Да, Бардина, таким образом, делает хорошую программу, но моя цель все же строить концерт полностью на семиструнном репертуаре.
– И тебе это удается, насколько я слышал, побывав на твоих выступлениях.
– Да, мы с Женей Пушкаренко сделали программу «Русская гитара»…
– Стоп! Небольшое отступление. Представь, пожалуйста, нашим читателям Евгения Пушкаренко.
– Женя родился в Иркутске в 1985 году. Занимался у своего отца, Пушкаренко Анатолия Михайловича, потом у Виктора Козлова в музыкальном колледже имени Чайковского. Сейчас учится в Гнесинке. Он – лауреат многих конкурсов и отличный музыкант! Я рад, что судьба свела меня с ним. (Более подробную биографию Евгения Пушкаренко см. в конце интервью. Примеч. ред.)
– Итак, «Русская гитара» – что это за программа?
– Проекту еще нет года, но мы активно выступаем в разных городах. В принципе, могу сказать, что данная программа полностью отражает мой взгляд на то, что является хорошим репертуаром для семиструнной гитары. Помимо пьес Сихры, Высотского, Павлова-Азанчеева сюда входят произведения для дуэта гитар (большой гитары и кварт-гитары) Владимира Моркова, гитариста XIX века, ученика Сихры. Мы в его аранжировке играем фантазии на темы из опер, оперную арию и танец и даже симфоническое произведение. Причем самое интересное, что все это играется по подлинным нотным рукописям самого Моркова.
– Погоди, чьи это оперы?
– Русские и итальянские. Это Михаил Иванович Глинка. Мы играем его Фантазию из оперы «Жизнь за царя», «Польский танец» из той же оперы, Арию Людмилы из оперы «Руслан и Людмила», симфоническое произведение «Камаринская», а из итальянских – Фантазию из оперы «Травиата» Верди.
– Так, а что за рукописи?
– Это две нотные тетради, причем получил я их совершенно случайно. Несколько лет назад я по приглашению дал небольшой концерт на частной квартире. После концерта, когда все уже расходились, хозяин дома попросил меня немного задержаться. Он принес лесенку, достал со шкафа две покрытые пылью нотные тетради и сказал, что с удовольствием мне их дарит в благодарность за концерт. Уже дома, внимательно рассмотрев тетради, я понял, что в мои руки попало просто сокровище! Это и были как раз рукописи дуэтов Моркова. Он составил эти тетради в 1858 году в Петербурге. В его аранжировке в этих сборниках представлена как русская, так и европейская музыка.
– А как рукописи Моркова попали к этому человеку?
– Неизвестно. До того, как я их увидел, он сам не знал, какое богатство у него хранится.
– Честно говоря, я не много слышал о Моркове, и то, что ты говоришь, слышу впервые. Можно остановиться на этом чуть подробнее?
– Конечно. Владимир Иванович Морков жил с 1801г. по 1864. Он не был профессиональным музыкантом, служил в Департаменте военных отчетов и к 1862 году дослужился до чина действительного статского советника. Музыкой Морков занимался в свободное от службы время, причем уделял внимание не только гитаре. Он также ходил на все оперные спектакли и концерты духовной музыки в Петербурге. В конце жизни Морков опубликовал три разных труда: в 1861 году – «Протоиерей Петр Иванович Турчанинов. Его светская, духовная жизнь и музыкальные заслуги», в 1862г. – «Исторический очерк русской оперы с самого ее начала по 1862 год» и в 1863г. – «Школа для гитары». Вообще, о Моркове я могу очень долго рассказывать – он был крайне разносторонней и интересной личностью.
– Хорошо, давай вернемся к вашей с Женей музыкальной программе…
– Меняя в течение концерта гитары, маленькую на большую и наоборот, мы «изменяем» звучание, для того чтобы слушатель не уставал и лучше воспринимал музыкальный материал. В программе звучит как известная музыка, так и незаслуженно забытый репертуар семиструнной гитары, причем мы играем не только дуэтом, но и сольно. Как я уже говорил, в программе, кроме дуэтов Моркова, еще и пьесы Высотского, и Павлова-Азанчеева, а также Сазонова. Кроме того, Женя играет одно произведение из репертуара шестиструнной гитары – это блестящие вариации Тарреги на тему «Венецианского карнавала». А, перестраивая гитару в русский соль-мажорный строй, Женя с блеском играет обработки замечательного гитариста Сергея Орехова. Этими обработками мы завершаем нашу программу. И, судя по реакции и отзывам публики, программа интересная! Она нравится слушателям! Мы «держим» их полтора-два часа. Сейчас хотим включить в программу переложение Сихры Увертюры Моцарта из оперы «Волшебная флейта».
– Вообще существуют ли оригинальные сочинения крупной формы для семиструнной гитары?
– Да, конечно! Просто нужно искать и находить. Например, Павлов-Азанчеев написал две большие сонаты. Только на них одних можно построить концерт! Кстати, существует диск – обе сонаты исполнил и записал наш гитарист, живущий ныне в США, Олег Тимофеев. Кроме того, американский издатель Матания Оффи недавно опубликовал одно из этих произведений.
– И все же, каким объемом нотного материала располагает сейчас семиструнная гитара? Можно это хотя бы приблизительно сказать?
– Репертуар, конечно, нельзя сравнить по объему с репертуаром для шестиструнной гитары, но тому незначительному числу гитаристов-семиструнников, которые есть в России сейчас, все это играть и играть. В моей коллекции несколько тысяч страниц нот, например, так что есть из чего выбрать. Если появятся заинтересованные люди, я готов этим материалом делиться. Сейчас делаю свой сайт в Интернете, чтобы было удобнее общаться. На сайте планирую выкладывать ноты.
– То есть пока с тобой в сети никак связаться нельзя?
– Только по e-mail.
– Кого из гитаристов-семиструнников нового поколения ты можешь назвать?
– Здесь, в Москве, у Анастасии Бардиной, которая преподает гитару в Музыкальном колледже им. Гнесиных, есть талантливый ученик Юра Каманин. Есть еще такая гитаристка Алина Спиридонова, которая учится у своего отца Николая Спиридонова, преподающего гитару в музыкальной школе. Это молодые гитаристы, владеющие и шести- и семиструнной гитарами, активно участвующие в конкурсах. Из старшего поколения хочу упомянуть Алексея Агибалова. Он живет в Киргизии, в Бишкеке, играет и сочиняет музыку для семиструнки, в том числе и произведения крупной формы. Кстати, недавно он ездил в США на Первый международный фестиваль семиструнной гитары, который организовал и провел Олег Тимофеев.
– Забавно, как складывается история инструмента, и в то же время очень обидно, что семиструнная гитара начала возрождаться не у нас, а в США. И, тем не менее, то, что делают Матания Оффи и Олег Тимофеев, очень правильно! Надо обязательно следить за этим и не пропускать интересные события пусть даже за рубежом. Кстати, хотел спросить тебя о Тимофееве. Знаю, что он защитил диссертацию по семиструнной гитаре, и знаю, что ты с ним общаешься.
– С Олегом я дружу уже много лет. Он живет и работает в Америке, иногда приезжая в Россию. Да, в США Олег защитил диссертацию по семиструнной гитаре, получил звание доктора музыковедения и выпустил несколько компакт-дисков, которые дают представление об обширном репертуаре инструмента.
– Откуда Тимофеев брал информацию для диссертации?
– Он приезжал в Россию по грантам и работал здесь. В итоге ему удалось найти очень интересные вещи, которые и отражены в его труде. Хочется надеяться, что диссертация эта будет издана в России.
– Владимир, помимо музыки классической у семиструнной гитары есть и еще одна, скажем так, ипостась. Это цыганская музыка, верно?
– Да, это особая музыка – яркая, колоритная, темпераментная. Кому-то она не нравится, кто-то считает ее пошлой и называет презрительно «цыганщиной», но хочу сказать, что здесь есть свои профессионалы, которые достойно показывают традицию цыганской игры. Таких гитаристов совсем немного. Я назову Федора Конденко и Колпаковых – Александра Александровича и его племянника Вадима. Вадим сейчас живет и работает в Америке. Александр живет в Москве. В свое время он работал гитаристом в цыганском театре «Ромэн» больше тридцати лет. Играл в самых престижных залах мира, например, в «Карнеги-холл». И я думаю, Сергей, что если журнал будет в дальнейшем уделять внимание семиструнной гитаре, у Александра стоит взять интервью, поскольку он может рассказать много интересного. Кстати, концерт Колпаковых я организовал и провел у себя на квартире. Здесь был один интересный момент: кто-то «насильно» привел Олега Тимофеева, который был в то время в Москве. Мне потом рассказали, что Олег не хотел приходить и еле дал уговорить себя. Однако, услышав игру Колпаковых, он устроил им гастроли в Америку и записал с ними совместный диск.
– Владимир, хочу задать тебе такой, быть может, дилетантский вопрос. Чем отличается шестиструнная гитара от семиструнной? То есть не конструкционное отличие, а что дает соль-мажорный строй семиструнки, какие преимущества тебе как исполнителю?
– Правда состоит в том, что публике, сидящей в зале, абсолютно «до лампочки» – сколько на гитаре струн и как она настраивается – люди в первую очередь слушают музыку, и она им или нравится или нет. Преимуществ ни у одной из гитар нет, есть разный репертуар. Семиструнный репертуар можно играть на шестиструнной гитаре, и наоборот. Хотя при переложении многое теряется. Расскажу об одном отличии соль-мажорного строя. Сихра, которого современные исполнители называют «патриархом русских гитаристов», создал методику игры на семиструнной гитаре. Для него очень было важно звучание гитары, и он использовал принцип игры на разных струнах – это не только при игре арпеджио, но и при исполнении гаммаобразных пассажей. В его «Школе» есть такой раздел: «гаммы без легато на подобие арфы на разных струнах». Все это дает неповторимое обертональное звучание, которое невозможно сохранить при переложении пьес с семи- на шестиструнную гитару. Известно, что в детстве Сихра виртуозно играл на арфе и этот принцип он как бы перенес с арфы на семиструнную гитару. Вот, а что касается меня, то могу сказать, что очень плохо бы себя чувствовал, если бы не работал в программах, где надо аккомпанировать. Семиструнка идеально звучит в сочетании с голосом. Кроме того, аккомпанировать музыканту необходимо, поскольку с певцом ты лучше чувствуешь и понимаешь все нюансы произведения, фразировку и т.д. И кстати, поэтому же, когда исполняешь обработку русской народной песни или романса, надо знать их содержание. Если же играть, не зная слов и не понимая, что играешь, получается смешно.
– Я обратил внимание, что когда ты даешь концерт, то не только играешь, но и рассказываешь про каждое произведение.
– Важно установить связь с публикой в зале и сделать произведения более понятными для восприятия. Поэтому я рассказываю и о пьесах, и что-то из истории гитары. Удивительно, как мало людей знает, например, о том, что семиструнная гитара пришла к нам из Польши!
– Да, русская семиструнная гитара изначально была иностранная.
– Но уже в первой половине XIX века она, что называется, «обрусела» и «оцыганилась».
– Владимир, кто из композиторов пишет сейчас именно для семиструнной гитары?
– Таких практически нет, за исключением Рехина и Агибалова. У Рехина написан Концерт и Соната, которую исполнила Бардина, а у Агибалова – сонаты и пьесы для гитары и оркестра. Есть еще ряд гитаристов, которые пишут для семиструнной гитары: Владимир Богданович, Анатолий Ширялин.
– Как ты считаешь, быть может, имеет смысл обращаться к современным композиторам, чтобы они писали для инструмента?
– Да, но здесь есть один момент. Недавно мне довелось побывать на конкурсе гитаристов-шестиструнников в Петербурге. Их конкурсные программы большей частью состояли из музыки современных композиторов. А эти произведения отнюдь не легки для восприятия слушателя. Я не уверен, что если концерт построить только на такой музыке, слушатели воспримут ее. Разумеется, я не хочу никого обидеть, просто мне современная музыка не нравится, она мне непонятна. И если искать композиторов, которые бы писали для моего инструмента, я в первую очередь буду обращать внимание на этот момент.
– Гитарная музыка каких ныне пишущих композиторов тебе нравится?
– В первую очередь, Сергея Руднева. Это тот музыкант, который четко понимает, что такое русский стиль игры на гитаре.
– Да, но Руднев играет и пишет для шестиструнной гитары. Как с этим быть?
– Ты знаешь, я тоже, как с ним познакомился, этот же вопрос сразу задал. И он мне рассказал, почему сложилось все именно так. Просто Сергею нравятся многие стили и многие произведения, которые нельзя сыграть на семиструнной гитаре. Здесь и джаз, здесь и испанская музыка, здесь и музыка Латинской Америки. Он просто все это в себя вобрал и не хочет и не может от этого отказаться. Но он также очень хорошо чувствует репертуар семиструнной гитары и, кстати, меня уважает именно как чистого семиструнника.
– И все же Руднев делает потрясающие аранжировки, так? То же делал Орехов…
– А это как раз один из выходов в поисках расширения репертуара семиструнной гитары – обработка русских народных мелодий и романсов с упором на современные гармонию и ритмику.
– Да и не только русских, наверное, но еще и других, родственных народов. Это и Украина, и Белоруссия, и Молдавия, и даже Болгария.
– Ну, Украина уж точно непаханое поле.
– Владимир, а будешь ли ты сочинять для семиструнной гитары? Можно тебя назвать композитором? И делаешь ли ты переложения?
– Сочинять – нет, а переложениями занимаюсь. Недавно вот переложил с шестиструнной гитары «Русский балаган» Ольшанского и пьесу Руднева – «Однозвучно гремит колокольчик».
– Какие у тебя планы в дальнейшем? Сейчас ты сделал с Женей одну программу, потом вы сделаете еще одну. Будете ли вы их записывать на диск?
– Часть программы мы уже записали (Несколько пьес из нее представлены на диске, который прилагается к журналу. Примеч. ред.). А новая программа будет состоять из дуэтов композиторов-гитаристов XIX века: Гельда, Львова, Сихры, Аксенова, Циммермана, Высотского, Моркова.
– Ты прилагаешь массу усилий по популяризации семиструнной гитары. И все же почему получилось так, что этот инструмент у нас почти забыт сейчас?
– Это то, о чем мы с тобой говорили – недостаток культуры. То есть многим играющим семиструнникам зачастую просто не хватает общей музыкальной культуры для того, чтобы полноценно представить этот инструмент. И плюс к этому зависимость от устоявшихся суждений. Скажем, есть такое мнение, что двугрифная гитара, то есть гитара с дополнительными струнами на втором грифе, – неудачный эксперимент. А я решил попробовать поиграть на таком инструменте, и выяснилось, что это не так. (Запись, где В.Маркушевич играет на двугрифной гитаре, романс в обработке В.Сазонова «Ты не поверишь, как ты мила», также можно послушать на диске, прилагаемом к журналу. Примеч. ред.). А Анатолий Ольшанский играет примерно на такой же гитаре в квартете. Кроме того, его инструмент помимо основных шести струн имеет еще девять дополнительных, которые используются при игре только как открытые, так же как на лютне.
– На концерте ты играешь на двух гитарах. Расскажи, пожалуйста, об этих инструментах.
– Первая – кварт-гитара. Необходимость в этом инструменте назрела после того, как я получил рукописи Моркова, где, как мы уже с тобой говорили, были ноты для дуэта обычной и кварт-гитары. История моей гитары следующая: 27 мая 1998 года я принимал участие в сборном концерте, организованным Надиром Ширинским, и познакомился с Ореховым, который также выступал на концерте. Это было, кстати, одно из последних его выступлений. Мы с ним разговорились, и он дал свой домашний телефон. В августе – буквально за неделю до его смерти – я позвонил ему и спросил, где можно найти кварт-гитару. Орехов дал координаты человека, который распродавал коллекцию старинных инструментов. Уже после смерти Орехова в 2002 году я реализовал четырехлетний проект – вместе с гитаристом Вадимом Красновым мы записали компакт-диск «В.Маркушевич и В.Краснов играют на старинных русских гитарах русскую гитарную музыку для одной и двух гитар». Это все получилось благодаря помощи моих друзей: меценат – Анатолий Викторович Молоствов – купил коллекцию старинных гитар, а гитарный мастер Владимир Ажикулов отреставрировал и подготовил к записи четыре гитары из этой коллекции. В числе этих гитар была и та кварта, про которую мне говорил Орехов. Именно с этой гитары московский мастер Александр Козлов сделал мне копию. Правда поначалу получилось так, что она не звучала.
– Поначалу?
– Да. (Смеется.) Звук был какой-то «кастрюльный», и я повесил ее на стену в моей комнате, пока мы с Женей не решили играть дуэты Моркова. То есть в один из дней я снимаю эту гитару со стены, беру аккорд и понимаю, что она зазвучала.
– Выходит, ей надо было, что называется, «отвисеться»…
– Наверно, да. Так вот, впервые я сыграл на этой кварте в сборном концерте, посвященном 70-летию со дня рождения Сергея Орехова. Этот концерт прошел в прошлом году, 20 ноября, в Политехническом музее, и в нем участвовало много гитаристов. У меня есть видеозапись концерта. Можно сказать, что первый дебют на этой гитаре стал и первой записью (смеется).
– А другой инструмент?
– Вторая гитара сделана по модели австрийского мастера Шерцера мастером Владимиром Ажикуловым. О концерте-презентации этой гитары я расскажу несколько позже, когда мы поговорим о записях.
– Владимир, у семиструнной гитары своя – особая техника игры, и ты ей владеешь. Тебя обучили этому в училище?
Я играю большим пальцем левой руки – это по школе Сихры, используя аппликатуру, которая выписана в нотах, изданных в XIX веке. Но приемы эти пришлось осваивать самому, так как в наших учебных заведениях такое, разумеется, не преподают.
– Сколько дисков ты записал?
– У меня есть четыре разных диска. О первом, где мы играем дуэтом с Вадимом Красновым, я уже рассказал. Добавлю только, что музыка с этого диска использовалась в радиоспектаклях.
Вторым был записан диск под названием «Старая сказка», посвященный Павлову-Азанчееву. «Старая сказка» – это лирический вальс, который также в числе других пьес звучит на этом диске. Вообще тут была интересная история. Все началось с музея Глинки, куда меня пригласили «озвучить» старинные семиструнные гитары, имеющиеся в коллекции музея. То есть это и гитара Сихры, и гитара Шаляпина, гитары сделанные мастером Краснощековым, Батовым. И там я познакомился с Олегом Тимофеевым, который как раз в это время ездил по городам и весям, работал в архивах музеев, то есть собирал информацию для своей диссертации. Олег в своих поисках пользовался энциклопедией Яблокова, где есть многие биографии как исполнителей и композиторов, так и просто людей, близких к миру гитары.
– Там приведены еще и многие адреса и телефоны.
– Да, совершенно верно! Благодаря яблоковской энциклопедии Олег буквально на каждом шагу делал очень интересные открытия. В частности, он нашел одного человека в Смоленске по фамилии Ленивцев. Сразу оговорюсь, что фамилия никак не соответствует этому человеку. Юрий Иванович Ленивцев собрал уникальную нотную библиотеку, причем делалось все это на чистом энтузиазме, поскольку он был инвалидом и жил в крайней нужде. Когда мы с Владимиром Ажикуловым приехали к нему, то увидели, что он питается только гречневой кашей, запивая ее чаем. Чтобы собрать свою библиотеку, Юрий Иванович проделал титанический труд: переписывался со всеми библиотеками страны, ездил в хранилища, находил оригиналы нот и копировал их каким-то своим особенным способом, так как ксероксов тогда не было. В конце концов, он смог собрать уникальную коллекцию, причем она была им полностью систематизирована и отреставрирована, поскольку то, что к нему попадало, было зачастую чудовищного качества. После нашего приезда в Москву, Владимир Ажикулов каждый месяц посылал Ленивцеву деньги. Но тот не тратил на себя ни копейки, а копировал и пересылал нам в Москву ноты из своей библиотеки. Последнее, что он прислал незадолго до своей смерти, – нотный архив Павлова-Азанчеева. Плюс к этому в моей коллекции уже были нотные автографы Павлова-Азанчеева, которые в свое время подарила мне Евдокия Грачева. Это уникальные рукописи – Павлов-Азанчеев писал их в лагере и посылал по почте своему другу – Михаилу Иванову. Среди нескольких пьес был и лирический вальс «Старая сказка». Сопоставив по датам тексты писем, которые мне любезно предоставил московский коллекционер – Сергей Константинович Муравьев, и тексты на нотах из архива Ленивцева, я узнал историю написания вальса – оказывается, таким образом Павлов-Азанчеев прощался со своей семьей. Дело в том, что в этот момент его и жену рассадили в разные лагеря, и он долгое время не знал, жива она или нет. Об этой истории можно прочесть более подробно – материал был опубликован в одном из номеров «Гитариста». А пьесы из рукописи я в числе других пьес записал на диск «Старая сказка».
– Об этом надо отдельную книгу писать, наверно!
– Я об этом подумываю. Что касается третьего диска, он был записан 20 ноября 2005 года. В тот день вечером был концерт памяти Орехова в Политехническом музее, о котором уже упоминалось, а в первой половине дня мы с Женей сыграли концерт-презентацию гитары Ажикулова в клубе «Макондо». Концерт этот состоялся благодаря Сергею Владимирскому.
– Кто это?
– Это уникальный человек, который многие годы вел передачу «Странствия музыканта» на телевидении – ездил по разным странам, показывал и играл на разных инструментах, рассказывал о них. В последние месяцы жизни он очень увлекся семиструнной гитарой и устроил этот концерт-презентацию в своем клубе «Макондо». Я не знал, что он записывал выступление, и поэтому был очень удивлен, когда через несколько дней Сергей Николаевич встретился со мной и подарил диск. На этом диске – наш с Женей живой концерт с комментариями Владимирского о семиструнной гитаре и реакцией публики на нашу игру. А уже 3 апреля 2006 года Сергея Николаевича не стало. Четвертый диск — это радиопередачи 2005 года, которые мне удалось сделать на «Народном радио» и на радио «Голос России»: «Русская семиструнная гитара» и «Гитарист Владимир Морков».
— Владимир, ну и под конец нашей беседы — какие у тебя планы на будущее?
Сделать цикл радиопередач о русской гитаре — такое предложение уже поступило от «Народного радио». Сделать сайт, на котором будет размещен нотный архив, аудио- и видеоматериалы (мои друзья обещали мне в этом помочь). Еще надеюсь продолжать сотрудничать с журналом «Гитаристъ».
Ну и конечно, мы будем играть и играть нашу с Женей Пушкаренко программу «Русская гитара». Кстати, есть постоянное место, где мы выступаем
регулярно, несколько раз в месяц. Это Музей русской усадебной культуры «Кузьминки».
Беседовал Сергей Бойко.
